Он не ангел - Страница 54

Осознав это, она почувствовала, как все, что ее окружало и что она видела смазанно, находясь между двумя мирами, внезапно приобрело отчетливые очертания. Окончательное решение остаться здесь созрело. До сих пор она словно пребывала в неком чистилище, где ей было дано время все обдумать, и вот она сделала выбор: она должна остаться, чтобы заслужить себе место в лучшем из миров.

Она почувствовала, что может говорить – получилось! – хотя это по-прежнему требовало от нее усилий.

– Я помню все.

На лице врача отразилось облегчение.

– Туннель был? Со светом в конце?

Нет таких слов, чтобы описать запредельный мир. Человеческая речь бессильна передать его совершенство, покой и радость, его спокойную красоту. Но в данный момент ее расспрашивали не о нем – врачу был интересен сам процесс перехода.

– Свет. Туннеля не было. – Возможно, она что-то упустила? Или слишком быстро летела тогда?

– Только свет? Хм.

Вот оно, сомнение. Он интуитивно призывает на помощь надежную науку. Ведь яркий свет вполне можно объяснить сбоем в работе умирающего мозга. Интересно, думала она, как он свяжет это с отсутствием в нем повреждений. Но поскольку ей не хотелось оказывать на него своими аргументами давления и, кроме того, она имела на него зуб, она ни с того ни с сего вслух сказала первое, что пришло ей в голову:

– Прекратите гулять от жены.

Хирург побледнел, потом покраснел.

– Что?

– Если не прекратите, она все узнает. – Почувствовав внезапное раздражение, она натянула на себя простыню, словно хотела отгородиться от него. – Не любите ее – разведитесь, а пока с ней живете, держите ширинку на замке. Уж пора бы вам остепениться.

– Что?.. Что? – третий раз повторил он одно и то же слово, как рыбка гуппи, то открывая, то закрывая рот.

– Ну, теперь верите? – Она сердито посмотрела на него. Ей ужасно хотелось повернуться к нему спиной, но об этом не могло быть и речи. Поэтому она лишь прищурилась на него с вызовом, точно ожидая с его стороны опровержения, хотя скорее всего он пошлет ее куда подальше.

Она видела, как он пытался сдержаться. Хирургу было лет пятьдесят с небольшим. Всю свою сознательную жизнь он двигал науку и совершенствовался в своем деле, спасая жизнь другим. Как и большинство его собратьев по профессии, он обладал здоровым (то есть непомерным) самолюбием, без которого добиться успеха на выбранном им поприще невозможно. В общем, он привык к роли главного. А тут вдруг какая-то дамочка, к слову, обязанная ему жизнью и задолжавшая кругленькую сумму, начинает его отчитывать. Смириться с этим оказалось не просто.

Он уже собрался ответить ей какой-то резкостью, и она, увидев это, нахмурилась еще больше.

– Не сомневайтесь только потому, что я не видела туннеля. Некоторым, наверное, это удается, но не мне. Меня проткнуло деревом… не большим, конечно, но все же… и я ушла быстро. Ну, не судить же меня за это.

Он, снова скрестив руки на груди, перекатился с мыска на пятки – мужчина, не намеренный сдаваться без боя.

– Если вы в самом деле пережили предсмертный опыт, то должны пребывать в благостном расположении.

– Я пережила не предсмертный опыт, я пережила смерть. Я умерла, – равнодушно сказала она. – Но мне дали второй шанс. И насколько мне известно, из этого вовсе не следует, что я должна притворяться и изображать хорошее настроение. Если вас интересует, что я помню, пожалуйста: я помню, как, воспарив, смотрела с высоты на землю и видела парня, рывшегося в моей сумке. Это он украл мой лэптоп. А мои деньги целы?

Мысли врача были для нее открытой книгой, даже сейчас, когда он пытался контролировать выражение лица. Его потрясение по крайней мере у нее не вызывало сомнений.

– В вашем кошельке, кажется, обнаружилась значительная сумма, но никаких документов, удостоверявших личность, а также кредиток не нашли.

Кредиток и не было, правда, об этом она умолчала. Стало быть, пропали только документы? Странно. Зачем он взял их, оставив деньги?

– Техпаспорта в вашей машине тоже не было. Детектив Эрронс, полагаю, захочет обсудить это с вами.

Обязательно – так же как и фальшивые номера. Но не все сразу – отмахнулась она от этой проблемы.

– Если деньги в сохранности, пусть они пойдут на оплату больничного счета. Ведь здесь у вас не бесплатно.

– Ничего, меня не беспокоит…

– Вас, может, и нет, а вот больницу – очень беспокоит.

– Раз уж вы так разговорились, не скажете ли, как вас зовут?

– Энди, – не задумываясь ответила она. – А вас?

– Трэвис. А ваша фамилия?

Она всегда соображала быстро, на ходу, но теперь вдруг растерялась и ничего не могла придумать. Ничего, абсолютно ничего не приходило ей в голову. Она хмуро посмотрела на доктора.

– Я думаю, – наконец объяснила она.

Хирург чуть сдвинул брови:

– Не помните?

– Ну конечно же, помню. Дайте еще минуту подумать. – Считая ее мертвой, Рафаэль не станет отслеживать женщину с ее именем. Однако для пущей верности все же лучше взять другое имя. Упустит ли она второй шанс, если солжет во имя своего спасения? Быть может, лгать нехорошо, если это кому-то во вред, но в противном случае это не так уж скверно.

«Эх, надо было спросить их там, как поступать в подобных случаях».

– Энди, – повторила она, призывая на помощь вдохновение.

– Это вы уже сказали. Энди – сокращенное от Андреа?

– Да. – Что еще она могла сказать? Она не могла вспомнить ни одного другого женского имени, от которого можно было бы образовать сокращенное Энди. Называть фамилию Баттс она ни в коем случае не собиралась. В конце концов она, сдавшись, пожала плечами: – Может, завтра.